Глава вторая. Первые дни

На берегу Волги

В осеннюю пору, поутру, Чернышевский прибыл на Форпост - в казацкую станицу, что находилась на правом берегу Волги, напротив Астрахани.

В старину здесь был один из сторожевых постов для обороны города от набегов крымских татар. Здесь несли свою службу стрельцы, казаки. Потом здесь раскинулся людный поселок с рыбными и бондарными заведениями, жиротопнями. Поселок жил суетливой, непонятной нездешнему человеку, жизнью.

С нагорного берега открывался необъятный, чудесный, радующий глаз, живительный простор. Спокойно, величаво несла свои обильные воды в Каспий великая русская река. Всюду на широком плесе, у берегов виднелись суда: пароходы, баржи и барки, шхуны и рыбницы... Сотни мачт и труб, вымпелов, парусов, разноцветных рыбацких флажков-манилок украшали Волгу. Гулкая перекличка гудков, шум колесных плиц и всплески весел непрестанно будоражили реку. Все было в движении. Навигация заканчивалась, и суда отовсюду спешили к своим затонам.

Волга... Могучая, родная, милая сердцу река! С детства Чернышевский любил ее. Волга была видна из окон дома, в котором родился, жил Чернышевский в Саратове. "Всё она и она перед глазами, и не любуешьш, а любишь", писал Чернышевский в автобиографии. На берег Волги он часто и надолго уходил гулять в детстве, мечтать в юности. И нередко наблюдал, как бурлаки тянут купеческие баржи, и мысленно пытался представить их невероятно тяжелый путь от Астрахани до Нижнего...

Как изменилась с тех пор Волга!..

После однообразной степной дороги водяная ширь предстала, как чудо. На почтовом тракте от Енотаевска до Астрахани путь пересекали огромные песчаные бугры, их приходилось объезжать за десятки верст. Безотрадная пустыня. Можно было поражаться, как здесь жили кочевники-калмыки.

И наконец - мачты и трубы, разноголосые свистки...

Стоило посмотреть вверх по реке - Волга терялась в туманной дымке, тянулась в беспредельную даль, на тысячи верст, по Руси... А напротив, на левом берегу, вырисовывались очертания незнакомого большого города...

На Форпосте Чернышевский пробыл недолго - ровно столько, чтобы дождаться перевоза.

Переправа через Волгу заняла немного времени. Подошел паровой баркас - тягач с паромом, и вскоре будто из самой реки поднялся луговой берег, в синеве открылась Астрахань.

Собственно, сначала города не было видно. Длинной полосой тянулись пароходные и грузовые пристани, толпилось бесчисленное множество речных и морских судов различной формы и оснастки - от низкосидящих пароходов с "высокими дымящими трубами, деревянных парусных шхун и крупных барж до маленьких юрких лодок. И над этой флотилией, на пологом бугре у древних крепостных стен, возвышался старинный белоснежный собор с зелеными куполами.

За собором, вокруг, угадывалась непривычная пестрота каменных строений - башен, церквей, мечетей, домов, - и где-то вдалеке радужно возникала зелень садов.

После обычных формальностей, представления полицейскому начальству, бесстрастного опроса о претензиях и нуждах, жандармы оставили Чернышевского. Он был сдан под надзор жандармерии и полиции, "водворен" в гостиницу Смирнова и предоставлен своим заботам, думам. Наконец-то он остался один, наедине с собой, и за ним как будто никто не следил, за его движениями не следовали чужие, беспокойно-настороженные взгляды...

Гостиница Смирнова, крупного торговца и домовладельца, находилась в самом бойком торговом районе города - на так называемой "Косе". Гостиница размещалась на площади, против старинной "Пыточной башни" крепости-кремля, в трехэтажном красно-каменном здании; внизу были магазин, чайная, ресторан; меблированные номера для приезжих располагались на третьем этаже.

Из окон гостиницы отчетливо были видны белые зубчатые стены кремля и собор, площадь Городских Весов с шумной толпой, множеством ломовых извозчиков.

Когда-то на этой площади производились публичные казни, ставили каторжные клейма на лбу и щеках, вырывали ноздри... Здесь объявляли всевозможные казенные публикации. Теперь на площади находилось сооружение причудливое, громоздкое - весы на цепях, с гирями на сотни пудов. Сюда непрерывно стекались обозы с товарами. Вокруг громыхающих весов грудами лежали соль и сухие фрукты, рис и хлопок, изделия медные и железные. Купцы, торговые люди толпились здесь с утра до ночи. По весу привозных товаров взыскивались сборы в казну.

Толпа у весов гудела не затихая. Здесь можно было увидеть краснобородых персиян в высоких остроконечных, черных шайках и темно-коричневых халатах, обугленных солнцем бухарцев в халатах зеленых, хивинцев в пестрых чалмах, полосатые халаты татар, котелки и шляпы купцов русских и армянских, дельцов разных наций и состояний.

Для Чернышевского после одинокой, отшельнической жизни в Вилюйске этот шум, галдеж, разноязычная, пестрая, крикливая толпа представляли собой явление фантастическое.

В этом многолюдье человек был совершенно незаметен, неизвестен, был песчинкой в океане. Если б он вздумал крикнуть в толпу: - "Я - Чернышевский!" - никто не обратил бы на него внимания, голос его потерялся бы в грохоте телег ломовых извозчиков.

Этой толпе он был совершенно чужд.

Видимо, жандармы и рассчитывали на то, что в Астрахани им будет удобно скрывать Чернышевского.

Весь первый день своего пребывания в Астрахани Чернышевский осматривал порт, ожидая пароход из Саратова.

Портом здесь называли обширную пристань крупного, главенствующего на Каспии, товаро-пассажирского пароходного общества "Кавказ и Меркурий". Отсюда отправлялись пароходы в верховья Волги, до Нижнего, в морские порты. Здесь находились и механические ремонтные заведения пароходного общества.

Но в это время года в порту становилось тише. Веянье поздней осени чувствовалось на каждом шагу: под ногами шелестела листва акации, шелковицы, крепкая свежесть струилась и проникала всюду. Можно было только угадывать, как прекрасны здесь, на берегу Волги, тенистые аллеи весной и летом, как бурно живут пристани в разгар навигации.

Порт сразу расположил к себе Николая Гавриловича. Здесь было хорошее место для отдыха, молодежь стекалась сюда на гулянье. Этот уголок Астрахани совсем не был похож на "Косу".

К вечеру прибыл пароход из Саратова, приехала Ольга Сократовна.

Началась долгая, многотрудная жизнь изгнанника в Астрахани.