Шестидесятые годы

Отзвуки саратовской действительности в "Современнике"

Осенью 1853 года Н. Г. Чернышевский познакомился с Некрасовым, который предоставил ему работу в "Современнике". С этого времени начинается сотрудничество Николая Гавриловича в этом передовом органе русской печати, который Чернышевский сумел превратить в трибуну революционной демократии.

Деятельность Чернышевского в "Современнике" имела огромнейшее значение. Он выступал как великий ученый-революционер, говоривший новое слово во всех почти областях отечественной науки. В беспощадной борьбе против крепостничества и самодержавия Чернышевский отстаивал освобождение своего родного народа. Будучи философом-материалистом, Чернышевский опирался в своих научных выводах на анализ конкретной русской действительности и черпал свою силу, как Антей, из соприкосновения с родной землей.

Расставшись с родным городом, великий демократ не забывал его: "...каждый час, я буду мыслями в Саратове, которого, можно сказать, никогда не оставляли они - разве только в минуты сна без сновидений",- писал он отцу 3 июля 1855 года.

У Чернышевского было широкое общение со всеми русскими городами. Москва, центральные губернии России, Украина и Урал, Поволжье и Сибирь, Кавказ и Прибалтийский край, Новороссийский край и земли "царства Польского" - все они были широко представлены в таких отделах "Современника", как "Библиография", "Критика", "Современное обозрение", "Внутреннее обозрение", "Устройство быта помещичьих крестьян".

Но, пожалуй, ни один город не мог дать Чернышевскому такого непосредственно близкого, конкретного и с детства знакомого материала для творческих обобщений, как Саратов. Недаром Чернышевский так часто пользуется в публицистических статьях саратовскими данными для иллюстрации своих мыслей.

Можно утверждать, что со времени сотрудничества Чернышевского в "Современнике" Саратовский край впервые находит там должное место, впервые полно раскрывается его экономический и общественно-политический облик. До Чернышевского в "Современнике" можно было прочесть лишь такие, например, стихи:

 Не сказка то. Нет, в памяти глубоко 
 На дне ее та быль затаена: 
 В глуши, в степи, в Саратове... далеко 
 Была весна, прекрасная весна... 
 И пахло в воздухе рябиной и сиренью...

Через год после того, как Н. Г. Чернышевский сделался сотрудником "Современника", в нем появляется интересная рецензия на "Судоходный дорожник Европейской России. Ч. 1. Волга от Астрахани до Рыбинска", где содержатся цифровые данные о торговле Саратова.

Когда в 1856 году появился в печати роман Д. Григоровича "Переселенцы", Н. Г. Чернышевский откликнулся на эту книгу в "Заметках о журналах".

Он горячо приветствовал эти обличительные страницы, рассказывавшие о тяжелой драме крестьянина Тимофея Лапши, "хозяйство и здоровье которого было окончательно убито переселением". Лапша, переселенный помещиком в саратовские вотчины; его брат Филипп, скрывавшийся в бегах; его жена Катерина, не покладавшая рук, чтобы хоть как-нибудь поддержать хозяйство; агроном-помещик Белицын, "который очень хорошо рассуждает об обязанностях помещика и о своих великолепных планах и разоряется, устраивая в Петербурге прекрасные балы", - все эти образы близко знакомы Чернышевскому, они кажутся ему "живыми людьми".

Не случайно в одной из статей по крестьянскому вопросу, в которой ставятся важнейшие проблемы классовой борьбы в связи с крестьянской реформой, Чернышевский в виде предпосылки развертывает картину отношений помещиков с крестьянами в условиях Саратовского края. Это - статья "О способах выкупа крепостных крестьян", в которой Чернышевский разоблачает царское правительство и помещиков, не только крепостников, но и либералов, подготовлявших путем обезземеливания и высокого выкупа разорение крестьянства.

Здесь Чернышевский облекает свои мысли в полубеллетристическую, полумемуарную форму, используя географические данные о Саратовской губернии.

Действие рассказа, являющегося вступлением к статье, происходит в селе Кондоль Петровского уезда, где сам Чернышевский не раз бывал проездом у родственников. В свою очередь, и те, приезжая в Саратов, останавливались у Г. И. Чернышевского. Несомненно, личные впечатления и слышанные им рассказы местных жителей легли в основу этой части статьи. Идиллическим тоном повествует Чернышевский о якобы дружелюбных отношениях между крестьянами и помещиками, заставляя читателя в конце концов прийти к совершенно противоположному выводу.

Чернышевский восстает в этой статье против страшного бедствия крестьянской жизни - переселения, называя его "растратою труда и времени на заменение более удобного менее удобным", "делом невыгодным для национального труда".

Он требует уничтожения чересполосицы, горячо высказывается за присоединение к крестьянским наделам лугов, лесов и других угодий, которые облегчили бы крестьянам тяжесть их существования.

В годы подготовки крестьянской реформы в "Современнике" Н. Г. Чернышевского были опубликованы официальные материалы - различные рескрипты, в том числе и на имя саратовского губернатора, об открытии комитетов из дворян для составления проектов Положения "об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян". Этим названием прикрывалась грабительская сущность крестьянской реформы, служившей интересам помещиков. Комитеты должны были открываться при условии сохранения за помещиками права собственности на землю, предоставления им полицейских должностей и обеспечения исправных податей с крестьянства.

В борьбе, направленной против помещичьей эксплуатации, отстаивая интересы угнетенных и бесправных масс крестьянства, Н. Г. Чернышевский, естественно, не обошел и саратовского поместного дворянства. Он обрушил, например, тяжелый удар на одного из ярых крепостников - помещика Саратовской губернии некоего Кривцова, который требовал, чтобы "ни в коем случае не допускать крестьян к участию в составлении каких бы то ни было условий... так как от столкновения интересов... могут произойти разные неприятности и беспорядки". Выступая в защиту гражданских прав народа, Чернышевский с негодованием отвечает: "Мы полагали, что по Своду законов только те дела считаются правильно веденными, в которых одинаково выслушивались обе стороны, и только те контракты признаются действительными, в которых условия не продиктованы одной стороной без согласия другой".

Саратовский помещик вносил предложение не только оставить в силе трехдневную барщину, но и увеличить количество крестьянских тягл в полтора раза путем назначения в тягла всех без исключения крестьян, а для помещика отделить половину земли с тем, чтобы из каждых двух тягл одно постоянно находилось на барщине.

Таких Кривцовых имел в виду Чернышевский, когда писал, что "теперь производятся вещи, тысячной доли которых не мог описать Щедрин".

Революционные демократы хотели видеть свою родину могущественной и богатой. Они мечтали о развитии техники, которая стала бы достоянием народа и его орудием в борьбе за расцвет хозяйственной и культурной мощи будущего республиканского государства.

В своих политико-экономических статьях Чернышевский, в частности, уделял много внимания вопросу развития судоходства на Волге. Волжанин по происхождению, хорошо знавший великую русскую реку с детских лет, Н. Г. Чернышевский нередко связывал будущее Саратова с Волгой. Но его мысли о родном городе перерастали в мечту об экономическом укреплении всего Поволжья.

"Настоящее развитие пароходства у нас еще очень недостаточно,- писал он.- Так, например, на Волге, главной дороге всех экономических оборотов восточной половины России, в настоящее время ходят еще не более шестидесяти пароходов, считая даже и те мелкие паровые суда, которые употребляются только для завозки якорей при конных машинах". Чернышевский отмечает, что правильное пассажирское движение существует только в верхней части Волги, что же касается товарных пароходов, то их и в верхней и нижней Волге не хватает для перевозки и десятой части товаров.

Причину отсталости волжского транспорта великий экономист видел в отсутствии дешевого топлива для паровых машин. Вину за это он возлагал на антинародную политику русского царизма, в результате которой "при таком богатстве, какое представляет Донской каменноугольный бассейн", русский антрацит вытеснялся английским каменным углем. Чернышевский требовал разработки отечественного антрацита, для чего по его мнению, необходимо было "расчищение устьев Дона и проложение железной дороги от антрацитовых копей к этой реке"^*.

^* (Там же, т. IV, с. 847.)

Таким же патриотом, не мирящимся с экономической зависимостью от иностранцев, выступает Чернышевский в "Современнике" и в том случае, когда приветствует спуск на воду первого пассажирского парохода "Алексей" с верфи механического завода Шипова в Костроме в июле 1857 года. Чернышевского радует, что Шипов вверил это дело "не иностранцам, а русским технологам", которые "вполне оправдали его доверенность как совершенным знанием дела, так и своею старательностью и неутомительностью в трудах".

На протяжении многих месяцев Н. Г. Чернышевский следит за развитием пароходства в России и высказывается о нем в своих "Современных обозрениях".

"С каждым новым месяцем нам приходится записывать новые факты этого возрастания, - пишет он в октябре 1857 года. Так, например, в последнее время объем нашего пароходства опять расширился".

Этими словами Чернышевский приветствует учреждение Г. Н. Львовым буксирного и пассажирского пароходства "по реке Москве, от города Москвы до впадения реки в Оку, по Оке от Орла и по Волге от Твери до Симбирска и до Нижнего Новгорода".

С большим интересом относился Н. Г. Чернышевский и к развитию железнодорожного строительства. Еще в 1857 году, когда не существовало железнодорожного сообщения с Саратовом, он радовался слухам о предстоящей организации компании для постройки железной дороги "от Москвы через Рязань и Тамбов до Саратова". (Письмо к отцу от 31 декабря 1857 года.) Через два года Чернышевский опять пишет отцу в связи с задержкой почты из-за того, что "испортились уже дороги": "Скоро будем мы избавлены от этих задержек. Железная дорога в Саратов построится с быстротою замечательною: один из акционеров этой компании, сын учредителя Анненкова, сказывал мне, что работы непременно будут окончены в пять лет; тогда поездка в Саратов отсюда будет требовать всего только 44 часа..." (Письмо от 7 апреля 1859 года.)

Железная дорога из Москвы до Нижнего была готова в 1860 году только до Владимира. Чернышевский с нетерпением ждал движения поездов по этой линии: "Около 5 дней будет достаточно, чтобы доехать отсюда до Саратова по железной дороге и потом из Нижнего по Волге". При сильной занятости писателя это давало бы ему возможность приехать в Саратов на более продолжительное время и в лучших условиях, чем раньше. "Езда на почтовых ужасна",- писал он, вспоминая свое первое путешествие в Петербург.

Однако желанию Н. Г. Чернышевского не суждено было осуществиться. Только в 1868 году была выдана концессия на постройку, а в июне 1871 года была закончена и открыта для движения вся линия Тамбов - Саратов. В это время Чернышевский находился в ссылке. Когда через 12 лет по освобождении из Сибири великого демократа везли в Европейскую Россию, был запрещен его проезд по железной дороге, и в Саратов, по пути в Астрахань, он был доставлен под жандармским конвоем на лошадях.

Интерес Н. Г. Чернышевского к развитию сети железных дорог в России диктовался экономическими соображениями: волжский хлеб шел водой до Петербурга два лета, а железная дорога давала возможность доставлять его "через два дня по приходе в Рыбинск".

Однажды Н. Г. Чернышевскому попалась только что выпущенная в Петербурге книжка М. Тимаева "Тетрадь Всеобщей Географии". В этом "ребяческом руководстве" Чернышевский не преминул отметить грубую ошибку автора относительно Саратовского края. Тимаев разделил "Европейскую Россию на 5 стран: лесную страну, страну мануфактурной промышленности, страну горнозаводской промышленности, страну хлебопашества и степную страну". Из "страны хлебопашества" он исключил большую часть Саратовской губернии - житницу России - вместе с Самарской и Воронежской губерниями. "Бедные части, - иронически замечает Чернышевский,- куда они денутся?.. Изумительно, что подобные, никуда не годные книжонки дожидаются до "седьмого исправленного издания". Какие несчастные люди принуждены покупать их?"

Чрезвычайно метко и остроумно был использован саратовский материал в полемике Чернышевского с профессором Киевской духовной академии П. Юркевичем. Здесь в нем как бы чувствуется бывший саратовский семинарист. Великолепное знание основ схоластической науки помогло ему мощным ударом вскрыть затхлость, несостоятельность идеалистической теории своего противника.

Н. Г. Чернышевский писал: "Я сам - семинарист. Я знаю по опыту положение людей, воспитывающихся, как воспитывался г. Юркевич. Я видел людей, занимающих такое положение, как он. Потому смеяться над ним мне тяжело: это значило бы смеяться над невозможностью иметь в руках порядочные книги, над совершенною беспомощностью в деле своего развития, над положением, невообразимо стесненным во всех возможных отношениях".

"...Все мы, семинаристы, писали точно то же, что написал г. Юркевич. Если угодно, я могу доставить в редакцию "Русского вестника" так называемые на семинарском языке "задачи", то есть сочинения, маленькие диссертации, писанные мною, когда я учился в философском классе саратовской семинарии... Известно, как пишутся эти вещи, что пишется в этих вещах, то есть известно это нам, семинаристам. Другие могут считать это новым, могут, пожалуй, считать хорошим,- как им угодно. А мы знаем, что это такое".

Далее следовала характеристика, данная Юркевичу, как бывшему воспитаннику духовной школы. Эта характеристика была вычеркнута цензурой и смогла быть опубликованной только после Октябрьской социалистической революции. Приводим эти замечательные строки о Юркевиче:

"Очень вероятно, что он - человек даровитый. В наших духовных академиях пропорция людей даровитых от природы так велика, как нигде, кроме разве Политехнической школы. Оно и неудивительно: в академию посылаются из семинарии три-четыре человека, выбранные из 100, из 200 человек, как самые даровитые. Но, боже мой, как изувечиваются они в течение своего 16-летнего курса наук, в число которых особенной наукой входит пасхалия, и что делается из большей части этих даровитых людей!"

Эта статья Чернышевского "Полемические красоты" появилась в июньской книжке "Современника" за 1861 год. В том же номере журнала была напечатана без подписи другая статья "Непочтительность к авторитетам". Большое место в ней было отведено разоблачению либералов. В виде примера в статье приводилась предательская политика либералов в Западной Европе, а в связи с этим вспоминалось и июньское восстание в 1848 году. Эта замаскированная угроза революцией гармонически звучала рядом с выступлением против Юркевича.

В настоящее время выяснено, что статья принадлежала саратовскому педагогу Е. А. Белову, которого Чернышевский привлек к сотрудничеству в "Современнике". Вместе с тем изучение рукописи показывает, что статья прошла сильную редакторскую правку самого Чернышевского.

Это не единственный случай, когда Николай Гаврилович объединял вокруг себя в "Современнике" передовых саратовцев, поручал им подготовку ответственных статей под своим руководством и тем самым укреплял прогрессивные силы в общественно- политической жизни родного края. Недаром мысль о создании в Саратове университета вышла из кружка тех лиц, которые объединялись вокруг Чернышевского еще с начала 50-х годов. Эта мысль не получила тогда своего осуществления, так как царское правительство считало университеты "рассадниками революционных идей" и боялось создать такой "рассадник" на родине Чернышевского.