"Освобождение" Чернышевского

Александр II был одним из самых жестоких русских царей. Самым позорным его злодеянием справедливо считается ссылка великого революционера Чернышевского. Царь оставался глух ко всяким просьбам о смягчении участи вилюйского узника, которого называл своим "личным врагом".

Народники убили Александра II. Его наследник боялся, чтобы во время коронации и его не отправили вслед за отцом. Начались переговоры с революционерами. С их стороны было выставлено требование: освободить Чернышевского. Правительство было вынуждено согласиться.

6 июля 1883 года было дано разрешение царя на перемещение Чернышевского в Европейскую Россию.

Подписав этот указ, царское правительство продолжало бояться Чернышевского. Никакая многолетняя ссылка великого писателя не могла заглушить среди революционной молодежи чувств любви к нему и преклонения перед его жизненным подвигом. Кроме того, судьбой и сочинениями Н. Г. Чернышевского живо интересовались многие видные деятели революционного движения за границей. Наконец, сама Сибирь, через которую должен был проследовать Чернышевский, представляла собой очаг преследуемой, но не сдавшейся революционной мысли, так как была населена сосланными революционными борцами, которые воспитались на сочинениях Чернышевского.

Поэтому русское правительство предписало перевезти Чернышевского из Вилюйска, соблюдая строжайшую тайну. Местом его нового жительства была назначена Астрахань. Но об этом он должен был узнать не в самом Вилюйске и даже не в Якутске, а только в Иркутске, то есть когда отъедет за две тысячи верст от Вилюйска.

За Чернышевским из Петербурга были отправлены два "надежных" жандарма. Когда они прибыли в Иркутск, губернатор оказался в затруднительном положении. Если он выпишет им дорожные деньги до Вилюйска и обратно с прибавлением одного человека, то все поймут, что речь идет о возвращении Чернышевского, так как всем было известно, что в Вилюйск сослан только он один.

Огромные расстояния, разделявшие в Сибири города и селения, не мешали новым известиям быстро распространяться среди людей, особенно с помощью "государевых ямщиков", возивших почту по бескрайним берегам Лены. Политические ссыльные с жадностью ожидали вестей - это было для них глотком свежего воздуха, лучом надежды.

Зная это, иркутский губернатор придумал хитрость. Двум жандармам были выписаны деньги не прямо до Вилюйска, а только до Якутска. Там они должны были оформить дорожные документы уже до места назначения.

Приехали жандармы в Якутск. И тут губернатор, узнав об их секретном путешествии, разыграл комедию. Суммы, которые были нужны на проезд Чернышевского, он выписал на свое имя, чтобы пустить в городе слух о своей командировке якобы в город Олекминск.

Ввиду того что проезд Чернышевского на пароходе был запрещен, для него была приобретена лодка и отправлена за 80 верст вверх по Лене, откуда начиналось водное сообщение.

По приезде в Вилюйск жандармы объявили Чернышевскому, в присутствии местных полицейских властей, о предстоящем выезде.

Нелегко было придумать, каким способом можно будет повезти "непривычного человека" в путешествие за 700 верст от Вилюйска. Тем не менее за Чернышевским была прислана вьючная лошадь. Болея цингой, Чернышевский с трудом мог ходить, он чувствовал сильную слабость, а тут предстояло пять дней не сходить с дикой, пугливой лошади, переплывать на ней бурные реки, преодолевать болота. Ни о телеге, ни о тарантасе и думать было нечего: ведь предстоял далекий путь по трудным дорогам, по лесным узким непроезжим тропам, где якуты должны были идти вперед и прорубать дорогу.

При виде присланной за ним верховой лошади Чернышевский пришел в негодование.

- Не поеду! - закричал он на жандармов.- Копайте здесь могилу и хороните меня!

Жандармы и сами были смущены, не зная, что придумать: "Водным путем в лодке - немыслимо, может не доехать, да и начальство не велит",- рассуждали они.

Вспомнили, что купцы, ездившие за три тысячи верст на Чукотскую ярмарку, возили туда своих жен, устраивая им качалку между двух лошадей на палках. Сказали об этом Чернышевскому. Он с иронией отвечал:

- Да, хорош способ,- чтоб передняя лошадь меня лягала, а задняя кусала. Не поеду! Копайте яму!

Жандармы совсем были поставлены в тупик. Еще целый день прошел.

Наконец, изобрели "экипаж" для Чернышевского, который был им принят. На дровнях устроили короб вроде лодки, туда постелили кошму, положили подушку. Этот "экипаж", однако, был низким и при переезде через речки заливался водой. Требовались непромокаемые сапоги и хотя бы какая-нибудь одежонка на плечи для защиты от холодных осенних дождей. Через неделю уже ожидались снеговые тучи. Поэтому помощник исправника снабдил Чернышевского своими охотничьими сапогами и курткой из толстого солдатского сукна, лишь бы только лучше выполнить нелегкое поручение якутского губернатора.

24 августа состоялся отъезд Чернышевского из Вилюйска, Накануне жандармами нарочно был пущен слух, что Николая Гавриловича повезут в 12 часов дня. Это было сделано для жителей Вилюйска, которые, конечно, захотели проститься с Чернышевским. К 12 часам было заметно оживление в городе, люди потянулись к острогу проводить Николая Гавриловича. Но жандармы уже в 4 часа спешно собрали его в дорогу и повезли сначала окружным путем по проселочной дороге, а не по Якутскому тракту.

Проехав три версты, помощник вилюйского исправника сдал Чернышевского под квитанцию жандармам и вернулся обратно. С ненавистью глядели на него вилюйчане, узнав об обмане.

По предписанию правительства, путь из Вилюйска надлежало совершить "в полной тайне, без малейшей огласки имени пересылаемого, которого необходимо отправить не под его фамилией, а под № 5". В пути жандармы должны были устранять всякую возможность кому-либо видеть Чернышевского.

Было приказано, чтобы приезд Чернышевского в Якутск приноровили в сумерки или вечером и, никуда не заезжая в городе, остановились бы в доме губернатора. Из Петербурга были даны указания, чтобы большие города и селения проезжались ночью, когда жители спали. Проезд по железным дорогам вообще был запрещен.

Как будто все было устроено так, чтобы накрыть опасного пересыльного "шапкой-невидимкой", скрыть от людей факт переезда Чернышевского из Сибири в Астрахань. Но царское правительство и жандармы забыли, что есть глаза, от которых ничто не укроется. Это были самые зоркие и самые справедливые глаза - глаза народа. Они-то и увидели Чернышевского, провозимого вдоль неприютных скалистых приленских берегов.

В тяжелой нужде жили "государевы ямщики" среди этой дикой природы. "Столбы для дому бей в камень, паши камень и камень кушай... и слеза наша на камень этот падает",- говорили они о своей жизни.

Эти люди еще помнили, с какими предосторожностями везли Чернышевского в Вилюйск. И теперь, когда его возвращали из ссылки, заметили, с какой особой строгостью охраняют ссыльного жандармы.

Долго среди ямщиков шли разговоры о Чернышевском. Эти беседы сложились в интересную легенду^*.

^* (Легенду эту записал В. Г. Короленко.)

Много в этой легенде фантастического, но одно красной нитью проходит в ней: Чернышевский царю в глаза правду говорил, требовал больше работы наложить на тех, кто богато живет, а народу "облегчить житьишко", снять с него тягости.

Образ Чернышевского, как народного заступника, озарил сознание безграмотных людей. Они по-своему объяснили его отъезд из Вилюйска: царь, дескать, простил государственного преступника, вызвал к себе, и опять Чернышевский расскажет царю правду о народе, потребует для него новой, счастливой жизни.

Как-то один из ямщиков подождал, когда жандармы сошли на берег, подошел к Чернышевскому, поклонился ему в пояс и сказал:

- Видел, Николай Гаврилович, наше житьишко?

- Видел,- отвечал Чернышевский.

Ямщики вздохнули с облегчением: "Видел - и хорошо, значит, можно на что-то лучшее надеяться..."

За несколько часов до приезда Чернышевского в Якутск прибыла туда почтовая тройка. Что-то очень торопились везти почту. Зная, что вслед за ней поедет Чернышевский, ямщик гнал лошадь до ближайших станций и всех смотрителей предупреждал:

- Готовьтесь, Чернышевского везут!

Таким образом, когда к станциям подъезжала лодка с Чернышевским и жандармами, они заставали на берегу новую лодку, лошадей для лямки и приодетых ямщиков.

- Что за черт? - удивлялись жандармы.- Мы тайну соблюдаем, а о нас все знают!

За разглашение "государственной тайны" ямщик был уволен. Его выставили болтуном, не в меру усердствовавшим перед начальством. Но совсем не усердие перед жандармами вдохновляло этого мужественного и бесстрашного человека: оказать помощь Чернышевскому в его трудном пути - значило для замученных царизмом тружеников Сибири ускорить какой-то светлый переворот в их тяжелой жизни, осуществить мечту о счастливом будущем для тех, кому царская Россия была жестокой мачехой.

Радостно всколыхнул и сердца политических ссыльных пронесшийся слух: "Чернышевского возвращают, Чернышевский в Якутске!"

Однако возвращение писателя было новой ссылкой на 6 лет в жаркую Астрахань.