Всегда рядом

Топот ног по лестнице, молодые голоса, смех. Саратовские ученики Чернышевского, как обычно, по воскресеньям стремятся провести вечер за чайным столом у своего бывшего учителя. Теперь они уже студенты Главного педагогического института в Петербурге, а он - молодой ученый, обративший на себя внимание общества журналист. Саратовские связи поддерживаются, беседы с бывшими учениками превращаются в лекции. Обличительное гоголевское направление занимает умы, воскресает светлый облик "неистового Виссарионам, его запрещенное имя произносится свободно в стенах дома Чернышевских.

Сегодня у молодых гостей необычное посещение. Они ведут к своему учителю нового товарища - гордость института, настоящего "обличителя" всех зол их институтской жизни. Высокий, некрасивый, в очках, он шагает сразу через две ступеньки. В нем нет ни капли светского лоску, нет изящества, но чувствуется огромная сила в этих умных серых глазах. Товарищам известно, какую гору книг перечитал этот необыкновенный студент и каким метким, хлестким пером владеет его рука. Друзья торжественно вводят его в маленькую прихожую Чернышевских. Их радушно встречает Ольга Сократовна.

Так входит в дом, в жизнь и в душу Чернышевского его любимый друг и соратник по "Современнику" Николай Александрович Добролюбов, разночинец из провинциального города, будущая слава и гордость всей передовой мыслящей России.

Скоро беседы Чернышевского и Добролюбова стали затягиваться далеко за полночь. Вместе читались и обсуждались запрещенные лондонские издания, и трезвый ум старшего друга приходил на помощь, когда нужно было учить младшего разбираться в политике. Восторженные письма писал об этих беседах Добролюбов в Саратов.

По окончании педагогического института Добролюбову был предоставлен раздел литературной критики в "Современнике", затем он стал получать задания по ознакомлению русского читателя с народным движением в Западной Европе.

Со вступлением Добролюбова в "Современник" журнал превратился в боевую трибуну революционной демократии. Усилился фронт борьбы с либералами. Дворянские писатели уступили место новой редакции.

Напряженная работа в журнале, непрерывная борьба с цензурой, калечившей всякое вольное слово, одинокая жизнь подточили здоровье молодого Добролюбова. К тому же на его неокрепшие плечи пала забота о многочисленных братьях и сестрах, оставшихся сиротами после смерти родителей. Не удалась семейная жизнь. Тяжелая болезнь свела в могилу блестящего публициста в 25-летнем возрасте.

"Лучше бы я умер", - в отчаянии писал Чернышевский в заметке, посвященной смерти своего друга. Невозможно было забыть современникам, собравшимся на кладбище, какую речь - прочувствованную, проникнутую великой любовью к покойному и великой ненавистью к задушившему его царизму - произнес Чернышевский в холодное ноябрьское утро 1861 года.

 Милый друг, я умираю, 
 Оттого, что был я честен, 
 Но зато родному краю 
 Долго буду я известен. 
 Милый друг, я умираю, 
 Но спокоен я душой 
 И тебя благословляю: 
 Шествуй тою же стезей!

Вот такой завет Добролюбова услышали современники.

Прошло 100 лет, но мы продолжаем повторять его нашей молодежи, рассказывая о великой дружбе этих людей.