"Голодный стол"

В семинарской столовой - пар от дымящихся щей из кислой капусты с солониной. Слышен стук деревянных ложек об оловянные тарелки. Воспитанники семинарии обедают.

Но кто же эти несколько юношей, выставленных у стенки? Они не прикасаются к пище. Ослабевшие, с туго стянутыми кушаками, они глотают слюну, стараясь не глядеть на товарищей. Ноги у них подкашиваются. Запах щей раздражает до тошноты, до рези в желудке. Это уже настоящий голод, болезнь, ведь они так стоят ее один день.

Вон одноклассники Николая Чернышевского: Николай Соколовский, Михаил Металлов и Александр Семихатов. Они оштрафованы "голодным столом" в продолжение четырех дней. А вон - Иван Хованский. Ему назначен "семидневный голодный стол". Каждый день инспектор подает записки "владыке" - епископу Иакову, и тот накладывает резолюции о наказании учеников голодом и карцером "за непокорность". Особенно тяжко карается выступление семинаристов против "старшего" в комнате общежития. Старший - это помощник инспектора. Он доносит "о преступлениях" товарищей, живущих вместе с ним в одной комнате. Вот почему Ивану Хованскому нужно туже всех стягивать свой кушак, и неизвестно, дотянет ли он до седьмого дня голодовки. Он "оскорбил" старшего, в глаза назвав его ябедником и шпионом.

Четыре дня проголодал Никифор Рождественский за одно присутствие при кулачном бое на улице. А как было не вырваться туда? Для семинаристов не было большей радости, как потихоньку от начальства убежать на Волгу, а иногда и самим принять участие в этом любимейшем развлечении народных масс.

"И сердце бьется, и кровь кипит, и сам чувствуешь, что твои глаза сверкают,- вспоминал впоследствии Н. Г. Чернышевский о кулачных боях, на которых также присутствовал зрителем.- Это чистая битва, но только самая горячая битва, когда дело идет в штыки или рубится кавалерия - такое же одуряющее, упояющее действие".

Чернышевский чувствует, что и его давят семинарские стены. Семинария начинает казаться ему тюрьмой. Суровые и бессердечные учителя душат в юношах все живое. Они отбирают, если находят у кого-нибудь, сочинения Пушкина, Жуковского. Здесь морят голодом, калечат поркой. Нет, невозможно вытерпеть до конца такой каторжный режим. Бежать, бежать отсюда! "Дрязги семинарские превосходят всякое описание! - жаловался Чернышевский. - Час от часу все хуже, глубже и пакостнее!"