2. Анонимное письмо - Чернышевскому

(Опубликовано М. К. Лемке ("Былое", 4906, № 3, стр. 97-99). Условно датируется концом 1861 г. Подлинник: ЦГАОР, ф. 112, ед. хр. 37, лл. 83-86.)

Г-н Чернышевский! О пропаганде вы знаете; вы ей сочувствуете, поговорим о ней. Вы, наконец, пересилили себя, нехотя; вы говорите о наших собраниях, протягиваете руку дворянству; но кого вы этим обманете? Неужели ваша приветливая улыбка скрасит вашу медузину голову? Неужели мы не видим вас с ножом в руках, в крови по локоть? Неужели мы можем сочувствовать заклятым социалистам (направление вашего журнала нам понятно, да и "Великорусе" - ваше произведение), которые ищут и будут искать нашей погибели, которые с маратовским восторгом принесут в жертву, для осуществления своих бредней, наши имущества, нас самих, наши семейства?! Кто во главе движения? Желчный, злобный социалист-мужикофил Искандер, хитро упрятавший в свои карманы миллиона два русских денег и спокойно поджигающий вдали несчастную русскую молодежь. А вы? да вы его лакеи. У вас не станет духу обречь себя даже на изгнание. Скажите, пожалуйста, неужели же вы думаете, что мы настолько просты, что будем жертвовать собой ради социализма, признанного наукою несчастным произведением больного ума?! Допустим, что идеи социализма осуществимы, то все-таки они осуществимы в стране, где нравственное развитие всей массы слишком велико, но никак не в стране монголов, шапсугов и т. д. Поверьте, мужички наши мало чем нравственнее этих милых народов. В нашем народе есть добрые начала, но они еще в зародыше, и за развитие их нужно взяться умно, практично, без нежностей, а нежностей ваших они не поймут, наплюют они на вас и найдут себе другого Антона Петрова, о котором так искренно сожалеет ваша хамская натура. Не вверимся же мы вам, человеку или совершенно непрактичному, или совершенно подлому: вспомните, в какую цену вы оценили наши имения^*. Кого вы презираете? Лучшее сословие в России, дворянство. На кого вы надеетесь? На полудикое сословие мужиков, людей, религия которых заключается в одной еде и гимнастических упражнениях. Вы хотите безусловной демократии. Мы видим, до чего довела грязная демократия Францию, до чего доводит она великую республику Вашингтона. Да, дворянство - лучшее сословие: нашими деньгами поддерживается журналистика; при всей непрактичности нашего воспитания, в чем виноваты наши сентиментальные наставники, мы улучшили и улучшаем сельское хозяйство; мы давали и даем честнейших должностных лиц. Обратите внимание на громадную разницу между выборными и коронными; взгляните на добросовестную деятельность взятых из среды нашей мировых посредников. Вы этого не знаете. Вы говорите о провинции, не потрудившись даже узнать о ней. Мы, т. е. наши офицеры-дворяне, сделали из русской армии силу, наводящую ужас воспоминанием о Севастополе и на хвастливых французов, и на стоических англичан. Вы скажете, что мы же обокрали Россию. Ложь: обокрали ее бюрократы, а истые дворяне дальше поручика не служат. Мы хладнокровно встретили разыгравшиеся страсти временно-обязанных, опьяневших от данной им свободы и, действуя снисходительно, добросовестно, мужественно, сохранили и сохраним мужественное спокойствие. Кого же вы пугаете: ха, ха, ха!.. Мы люди благородные и потому бесстрашно встретим смерть, защищая права законные, несомненные. Совесть у нас чиста. Вашей хамской натуре это непонятно. Впрочем, опасности большой нет. Вникнем в дело: кто угрожает и кем угрожает? Вы, господа-социалисты, двух родов: социалисты бесштанные, которые, как плотоядные птицы, нетерпеливо ждут поживиться мертвечиной, и социалисты сентиментальные, которые за несчастные писульки попадают под розги, а иногда и в каторгу. Как это трогательно, но как же пошло и глупо. Кровожадность у вас тигриная, да слабость овечья. Есть рьяные, да их немного. Вы не умеете вооружить Петербург и думаете взволновать целую Россию. Вы сами никуда не годитесь и думаете, что грязная лапа мужика выведет вас на дорогу. Заметьте, впрочем, что мы с вами в провинции поступать будем покруче, чем поступают с вами в столице. Нас много, теперь мы настороже и, поверьте, не станем с вами нежничать. Кем вы угрожаете и на кого хотите действовать? На студентов. Действительно, прекрасная молодежь; но ведь по окончании курса эти мотыльки, по большей части, наперекор зоологии обращаются в червячков. В особенности семинаристы, которые и в аудитории вносят свой собственный запах. На купцов и мещан,- но им нет времени: обмерить, обвесить, рассыропить водку - это нелегко, всего вдруг не сделаешь. Дальше что: духовенство - это сословие ни рыба, ни рак; полудикие мужики, я уже о них сказал; они могут и должны быть пока в ежовых,- понимаете... Притом же, государственные крестьяне не только без участья, но, кажется, даже с некоторою злобою смотрят на временно-обязанных. Да и временно-обязанные начинают понимать, что быт их значительно улучшен, и что нельзя же ограбить одних в пользу других. Притом, нужно сказать, они никогда не разделяли ваших литературных убеждений, а потому и не смотрели на нас как и а злодеев. Дворовые оставляют нас неохотно; крестьяне не спешат заводить новые порядки.

^* (Прежде всего имелась в виду статья Чернышевского из серии "Устройство быта помещичьих крестьян" - "VI. Труден ли выкуп земли?" ("Современник", 1859, № 1). В ней Чернышевский в завуалированном виде пытался провести мысль о том, что крестьян следует освободить без выкупа. Статья вызвала гневные отклики крепостников-помещиков, (см.: Чернышевский, т. V, стр. 500-570, 940).)

Одним словом, мы всего ожидаем от государя, которому не мешает, впрочем, вспомнить свои же слова московскому дворянству: "движение должно начинаться сверху, а не снизу"^*. Мы будем просить его избавить нас от нашей болячки - Польши, которая, вместе с остзейскими губерниями, взяла, кажется, подряд на поставку нам чиновников-бюрократов. Считаем нелишним заметить вам, г-н Чернышевский, что мы не желаем видеть на престоле какого-нибудь Антона Петрова, и, если действительно произойдет кровавое волнение, то мы найдем вас, Искандера или кого-нибудь из вашего семейства, и, вероятно, вы не успеете еще запастись телохранителями...

^* (Вольный пересказ слов Александра II из его речи, произнесенной 30 марта 1856 г. перед предводителями московского дворянства (см.: А. Попельницкий. Речь Александра II, сказанная 30 марта 1856 г. московским предводителям дворянства.- "Голос минувшего", 1916, № 5 - 6).)