10. Письмо Чернышевского жене от 7 декабря 1862 г.

(Опубликовано: "Чернышевский. Наследие", т. 2, стр. 414-416. Подлинник: ЦГАОР, ф. 95, оп. 1, ед. хр. 28, лл. 23-29 об. Письмо не было отправлено. В деле рукой начальника III отделения Потапова сделана карандашная пометка: "Копия с довольно любопытного письма Чернышевского к его жене, удержанного комиссиею. Но он ошибается: извиняться никому не придется. 12 декабря 1862".

На письме пометка кн. Долгорукова: "Д<оложено> е<го> в<еличеству> 14 декабря".)

Имея привычку действовать прямо, я и пишу прямо. Но если это письмо не будет найдено удобным к отправлению, то я буду знать, что оно было найдено неудобным к отправлению, и только всего. Мне казалось, что здоровье моей жены возлагает на меня обязанность изложить ей мое дело. А излагать его иначе - нельзя, потому что я лгать не стану.

7 декабря 1862 г. Милый друг, Ляличка.

Когда ты уезжала, я говорил тебе, по поводу слухов беспрестанно разносившихся, о моем арестовании "не полагаю, чтобы меня арестовали; но если арестуют, знай вперед, что из этого ничего не выйдет, кроме того, что напрасно компрометируют правительство опрометчивым арестом, в котором должны будут извиняться, потому что я не только не запутан ни в какое дело, но и нет возможности запутать меня в какое бы то ,ни было дело". Эти слова мои верны, и я тебе теперь поясню их результатами, какие вышли наружу,- вероятно, не для одного Петербурга, но и для европейской публики,- моя история, конечно, уже разгласилась, потому можешь и ты знать ее.

Почему я полагал, что меня не арестуют? Потому, что я знал, что за мною следили, и хвалились, что за мною следят очень хорошо. Я имел глупость положиться на эту похвальбу. Мой расчет был: если хорошо будут знать, как я живу и что я делаю, и чего не делаю, то подозрения против меня уничтожатся,- и кто подозревал, те убедятся, что напрасно смешивали меня с людьми, которые запутываются или могут быть запутаны в так называемые "политические преступления". Я сказал, что этот мой расчет на справедливость похвальбы хорошим наблюдением за мною был глуп. Он был глуп потому, что я знал, что у нас ничего не умеют делать, как следует, какое же право имел я делать свой случай исключением из правила,- верить, что за мною следят, как следует? - Мой арест показал мне, что вместо того, чтобы действительно следить за мною, просто без разбора собирали пустые слухи и верили всяким вздорам,- что у нас не редкость. Таким образом, неуменье наших агентов политической полиции исполнять свою обязанность разрушило первое из двух положений, из которых одно необходимо должно было быть верным, потому что не было никакой возможности для третьего случая, кроме двух единственно возможных, обнимаемых моими предположениями. Таким образом, осуществилось второе из этих предположений: моим арестованием компрометировали правительство.

Арестовали - и подумали: "в чем же мы будем обвинять его"? - у нас это часто бывает: сперва сделают, а потом подумают, как разделаться с тем, что сделали,- обвинений против меня не оказалось, когда вздумали, что ведь нужно же посмотреть, есть ли обвинения против меня.- Что тут было делать? Человек арестован, а обвинений против него нет, ведь это, что называется, казус. Вот над этим казусом думали четыре месяца. Я сидел арестованный,- читал, курил, спал,- потом: читал, переводил, курил и спал,- иногда скучал, а больше даже и не скучал, а покачивал головой и улыбался - а там все думали, думали,- пришли наконец к заключению: "скверный казус, обвинений нет как нет, да и только".- Теперь вот месяц думают над этим выводом,- как тут быть, как поправить этот скверный казус, что арестовали человека, против которого нельзя найти никаких обвинений,- я читаю, перевожу, курю, сплю,- а там думают, сколько ни думай, нельзя ничего другого придумать, как только то, что надобно извиниться перед этим человеком,- это бы, пожалуй, еще и не тяжело сделать, но что, если он не примет извинения, а скажет: "у вас против меня нет обвинений, а у меня против вас есть, и очень важное, обвинение: вы компрометировали правительство, и моя обязанность - объяснить правительству, что его интересы требуют, чтобы оно защищало себя от людей его компрометирующих",- ну, что, если я скажу такие слова в ответ на извинение? - Согласись, что слышать такие слова неприятно тем, к кому они будут относиться.- Тебе известно, что всякий старается по возможности отдалить неприятность - вот поэтому теперь и медлят моим освобождением. Но это не может длиться много времени.- Правительство спрашивает по временам: ну, что же, какие обвинения найдены против Черн.? - нельзя же долго отмалчиваться от правительства, и надобно будет сказать: "мы против него не нашли обвинений, а у него есть обвинение против нас".- Вот теперь я и жду, когда правительство добьется этого ответа,- единственного возможного ответа,- от тех, которые должны отвечать правительству за мой напрасный арест.

Вот и вся история. По всей вероятности, развязка ее уже очень недалека.- До свиданья же.

Твой Н. Чернышевский.