60. Сведения III отделения о Чернышевском и о других лицах

(Первый раздел сводней записки, посвящен Чернышевскому, был напечатан Б. П. Козьминым в "Красном архиве", 1928, т. 4 (29), стр. 181 - 182; Н. А. Алексеевым ("Процесс", стр. 27-34). Подлинник: ЦГАОР, ф. 95, оп" 1, ед. хр. 2, лл. 64-78.)

1. Чернышевский

а) Сведения официальные.

При арестовании в ноябре 1861 г. бывшего поручика В. Обручева^*, сознавшегося впоследствии в распространении воззвания "Великорусе", в бумагах его оказалось письмо к нему Чернышевского о каких-то денежных расчетах Обручева с Серно-Соловьевичем, а также неотправленное письмо Обручева к Чернышевскому, в котором Обручев писал: "Вы чрезвычайно бы меня обязали, давши мне возможность обстоятельно переговорить с вами о том, что мне делать и чем заниматься, чтобы подняться выше типа либерального господина. Собственно говоря, с тех пор, как мы с вами знакомы, я еще ни разу не говорил с вами толково о том, к какой цели мне идти".

^* (В. А. Обручев был арестован 4 октября 1861.)

Спрошенный по этому письму Обручев объяснил, что Чернышевский был руководителем первых шагов его на литературном поприще и что этим письмом он хотел просить у него совета, каким именно литературным сочинением ему заняться, кроме перевода истории Шлоссера.

б) Сведения частные.

Юридических фактов к обвинению Чернышевского в составлении возмутительных воззваний и в возбуждении враждебных чувств к правительству в III отделении не имеется. Но он подозревается в том на основании тех данных, которые поступили о нем в III отделение совершенно частным и секретным путем. Так, оказывается, что, будучи автором журнальных статей политического и экономического содержания, о" приобрел известность литератора-публициста и пользовался авторитетом преимущественно между молодым поколением, которое он старался возвысить в глазах общества и в которых видел лучших деятелей настоящего времени. Таким образом, приобретая все более и более почитателей, он незаметно составил отдельный круг знакомых из людей молодых, и притом таких, которые были на невыгодном счету у правительства, и, наконец, таких, которые впоследствии оказались государственными преступниками. Вот имена особенно близких ему лиц: 1) Михайлов, распространитель воззвания "К молодому поколению"; 2) Обручев, распространитель "Великорусса"; 3) покойный Добролюбов, смерть которого приписывали политическим убеждениям, им разделяемым; 4) Шелгунов, Боков и полковник Обручев, родственник преступника Обручева; 5) профессор Пыпин, два брата Серно-Соловьевичи, Антонович, Захарьин, Огрызко, Рычков, Елисеев, заподозренные в распространении и составлении воззваний; 6) студенты Студенский, Утин, Печаткин, Гогоберидзе, Кюн и др., в том же заподозренные.

Кроме того, Чернышевского часто посещали студенты, замеченные в университетских беспорядках, и экстерны Константиновского корпуса. К нему приходили рабочие из разных типографий и какие-то подозрительные лица, с которыми он имел продолжительные совещания. Самые собрания знакомых у Чернышевского (и всегда не в большом числе) отличались какой-то таинственностью и бывали большею частью в ночное время. Доступ же к нему людей посторонних чрезвычайно затруднителен. Он имел обширную корреспонденцию не только в России, но и за границею; письма от него отправлялись обыкновенно при содействии жившего с ним Студенского, который лично отвозил их на почту (вероятно, из предосторожности).

Сочинение воззвания, найденного в С.- Петербургском университете 6 октября прошедшего года и имевшего целью возбудить студентов к беспорядкам, приписывали Чернышевскому.

В Шах-клубе, члены которого отличались либеральным направлением и где Чернышевский играл важную роль оратора, он говорил, что 26 августа настоящего года будет манифест о конституции в России.

Видели также подпись его на адресе, несостоявшемся, о помиловании Михайлова.

На одном публичном литературном вечере Чернышевский читал статью о Добролюбове и, как говорили, с целью, чтобы возбудить к нему и его другу, преступнику Михайлову, участие общества.

Чернышевский, получив пакет с воззванием "Великорусе", спрашивал девицу Блюммер, не она ли прислала этот пакет, запечатанный печатью, похожею на ее перстень.

22 марта настоящего года студент Студенский, провожая Утина из. квартиры Чернышевского, сказал ему: "У нас все идет отлично, мы уже более половины для солдат сделали".

Жена Чернышевского привезла откуда-то домой несколько бумаг, в коих оказалось воззвание к народу, читанное их кучером.

2

Государственный преступник Михайлов, сознавшийся в распространении воззвания к "Молодому поколению", жил до арестования в квартире полковника Шелгунова. При арестовании Михайлова взяты были и некоторые бумаги Шелгунова, в числе коих оказался № 101 "Колокола". Шелгунов не был привлечен к производившемуся тогда делу о Михайлове; взятые же у него бумаги, не заключавшие ничего подозрительного, хранятся до настоящего времени в III отделении.

По частным сведениям, он подозревается в составлении воззваний, как друг Михайлова. Ему же приписывают заказ и распространение портрета Михайлова, изображенного в арестантской одежде и в кандалах. Шелгунов находился в близких и постоянных сношениях с литератором Чернышевским. Недавно Шелгунов вышел в отставку и поехал в Сибирь, чтобы иметь возможность видеться с Михайловым. Предположение это у него было давно, но служба мешала исполнить это, и потому он решился наконец пожертвовать ею для своего друга.

3

Полковник Обручев, состоя наставником-наблюдателем в военных школах, внушал нижним чинам, как по частным сведениям известно, идеи о равенстве. Он также часто бывал у Чернышевского.

4

В 1860 г. надворный советник Николай Александрович Серно-Соловьевич письменно заявлял о замеченных им на улицах С.-Петербурга злоупотреблениях, допускаемых нижними полицейскими чинами. За это извещение объявлена была ему благодарность здешнего обер-полицмейстера.

В 1861 г. находившийся в Калуге в отпуску г. Серно-Соловьевич, состоявший тогда "а службе в министерстве народного просвещения, во время обеда, данного в Калуге 12 января того же года в память основания Московского университета, провозгласил два тоста: один за освобождение крестьян и другой - за здоровье помилованных декабристов: Оболенского и Батенькова, бывших на том обеде.

Г. Серно-Соловьевич имел денежные расчеты по какому-то изданию с государственным преступником Обручевым, до арестования его. Посредником в этом деле между ними был Чернышевский. По частным секретным сведениям известно, что Серно-Соловьевич находился в письменных сношениях с изгнанником Долгоруковым.

Николай Серно-Соловьевич и другой брат его, Александр, часто посещали Чернышевского и находились в близких сношениях с студентом Утиным, партию которого они поддерживали. Пресс, заказанный будто бы студентом Гюбнером, был, как говорили, препровожден в читальню Серно-Соловьевича.

5

По частным сведениям известно, что профессор Пыпин, женатый "а сестре г. Чернышевской, находился с мужем сей последней не только в близких и давнишних, но родственных сношениях 56. Подобно сему последнему, у него бывали также собрания заподозренных лиц. Его считают корреспондентом Герцена. Составители адреса и воззвания о профессоре Павлове совещались по этому предмету с Пыпиным. По отъезде профессора Пыпина у Чернышевского оставался брат его.

56 См. примечание 23.

6

Служащий в обществе "Кавказ и Меркурий" некто Захарин был доверенное лицо Чернышевского.

7

Содержатель типографии и редактор журнала на польском языке "Слово" Огрызко за напечатание в 1857 г. в № 15 этого журнала двух писем эмигранта Лелевеля и статьи о нем заключен был в Петропавловскую крепость, с воспрещением ему издавать тот журнал^*; Огрызко также один из близких знакомых Чернышевского. Было сведение, что наборщики его типографии разносили воззвания. Кроме того, некоторые воззвания были напечатаны, как кажется, шрифтом, имеющимся в типографии Огрызко.

^* (15-й номер газеты "Слово", где были напечатаны отрывки из писем И. Лелевеля - одного из руководителей польского восстания 1830-1831 гг.- к И. Огрызко и к профессору Петербургского университета А. Чайковскому, вышел 21 февраля (5 марта) 1859 г. И. Огрызко и цензор, пропустивший публикацию писем И. Лелевеля, были посажены на месяц в Петропавловскую крепость, а газета запрещена.)

8

Артиллерийский офицер Рычков - один из родственников Чернышевского, часто у него бывавший и знакомый с лицами, его посещавшими. По отъезде жившего у Чернышевского студента Студенского, Рычков поселился к Чернышевскому, и хотя подозревался в противоправительственном направлении, но держался очень осторожно.

9

В бумагах арестованного бывшего поручика Обручева оказалось письмо зятя его лекаря Бокова в конверте с такою же печатью (буквы I. А.), какою запечатаны были некоторые из конвертов, разосланных с воззванием "Великорусе". Спрошенный об этой печати Боков дал отзыв, что печать эта не его и что он не помнит, где и чьею печатью запечатал означенное письмо, так как оно могло быть писано в доме одного из больных, им пользуемых. Рассмотренные бумаги Бокова не заключали в себе ничего подозрительного и были возвращены ему. Тем не менее, он по высочайшему повелению предан суду правительствующего сената^*. Последствия сего III отделению неизвестны. Лекарь Боков пользовал семейство Чернышевского и последнее время в особенности часто посещал его, хотя, по-видимому, в нем, как докторе, особой надобности не было.

^* (Петр Иванович Боков - домашний врач семьи Чернышевского, вызывался на допрос в III отделение в связи с распространением прокламации - "Великорусе". Письмо Чернышевского к В. А. Обручеву от 2 июня 1861 г. с припиской П. И. Бокова, отправленное по почте последним, было якобы запечатано такой же печатью, как и некоторые конверты, в которых находились прокламации. В своем показании П. И. Боков оправдывался тем, что будто бы запечатал письмо у одного из своих многочисленных больных. Во время судебного разбирательства дела в сенате обнаружилось, что вензель на печати, ранее четкий и хорошо видимый, оказался по непонятным причинам размятым. Из-за отсутствия вещественных улик П. И. Боков был оправдан, хотя и остался под сильным подозрением.)

10

Елисеев в марте месяце сего года принял редакцию журнала "Век", прежде же статьи свои помещал в "Современнике"^*. Он часто посещал Чернышевского.

^* (Первый номер артельного журнала "Век", редактором которого был единогласно избран Г. 3. Елисеев, вышел в свет 18 февраля 1862 г. Последний, 17-й номер журнала,- 29 апреля 1862 г. Г. 3. Елисеев действительно активно сотрудничал в "Современнике". Для январской и февральской книжек журнала за 1862 г. он написал "Внутреннее обозрение". В мартовском номере статей Г. 3. Елисеева не было, а в апрельском снова им напечатано "Внутреннее обозрение" (см.: Б. П. Козьмин. Артельный журнал "Век" (1862 г.), в его кн. "Из истории революционной мысли в России". М., 1961; В. Э. Б о град. Журнал "Современник". 1847-1866. Указатель содержания. М.-Л., 1959).)

11

Бывший вольнослушатель С.- Петербургского университета Алексей Студенский за участие в университетских беспорядках содержался в крепости, а по освобождении отдан на поручительство. Он родственник Чернышевского, проживая у которого занимался переписыванием бумаг его. 22 марта Студенский, провожая Утина из квартиры Чернышевского, сказал ему: "У нас все идет хорошо, мы уже более половины для солдат сделали". Живя у Чернышевских, Студенский давал их кучеру читать возмутительную брошюру "Что нужно народу?".

12

В 1855 г. учитель Пажеского корпуса кандидат университета Григорий Благосветлов оказался неспособным передавать воспитанникам учение в выражениях приличных, а потому и уволен был от службы. В 1856 г., состоя учителем Мариинского института, он в одном частном письме позволил себе выражения, исполненные злобы и негодования против правительства. По доведении о сем до сведения государя императора, высочайше повелено было: уволить Благосветлова от занимаемой им должности и впредь на службу по учебной части не определять.

В 1858 г. у одного из воспитанников Константиновского корпуса отобрана была записная книжка, в которой упоминалось, что Благосветлову, находившемуся тогда в Париже, было отправлено какое-то либеральное письмо для передачи Искандеру^*. Благосветлов заведовал типографиею журнала "Русское слово"; в Шах-клубе он был одним из сильных порицателей настоящего порядка, на адресе о помиловании Михайлова видели подпись Благосветлова. Как близкого знакомого Утину, его считают покровителем так называемой утинской партии. Из разговоров его в некоторых обществах, а равно из отзывов о нем (Некоторых лиц можно заключить, что он не чужд издания воззваний: "Великорусса" и "Земской думы". Есть сведение, что Благосветлов находится в сношениях с изгнанниками - Герценом и Долгоруковым.

^* (В мае 1858 г. в Константиновском кадетском корпусе были арестованы воспитанники Левченко и Мишевский. У первого нашли тетрадь с выписками из произведений Искандера (Герцена), а у второго - "возмутительный" дневник (Б. С. Гинзбург. Распространение изданий вольной русской типографии в конце 1850-начале 1860-х гг.- Сб. "Революционная ситуация в России в 1859-1861". М., 1962, стр. 437). 7 апреля Мишевский записал, что "либеральное наше письмо к <инспектору классов.- И.П.> отправлено к Благосветлову, а от него к Искандеру" (ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп. 1858, д. 161, л. 3). Копия этого письма имеется в деле на лл. 6-8 об. Попало ли это письмо к Благосветлову и передал ли он его Герцену, точных сведений нет. В "Колоколе" оно не было опубликовано. Однако в ряде статей, помещенных в газете, едко высмеивались генерал-майор Павловский, полковники Ростишевский и Эллиот, упомянутые ж письме. О причинах отстранения Г. Е. Благосветлова от преподавания см. примечание выше.)

13

Литератор Антонович был весьма дружен с Чернышевским и часто посещал его. Некоторые приписывают ему составление воззвания "Земской думы".

14

Полковник Лавров особенно сочувствовал самовольным действиям студентов и даже печатал статьи в защиту студентов. Он был одним из либеральных и деятельных членов Шах-клуба; видели его подпись на адресе о Михайлове; равным образом он подписал составленный в Шах-клубе, в апреле месяце сего года, адрес государю императору о необходимости даровать России конституцию; на этом адресе, кроме Лаврова, было 15 подписей. Он был также распорядителем некоторых публичных чтений и сам участвовал в них чтением статей в либеральном духе.

15

Литератор Семевский обращаетна себя внимание предосудительным образом мыслей и был в близких отношениях с Чернышевским.

16

Вследствие полученных в 1859 г. сведений, что отставной титулярный советник Александр Гиероглифов (из духовного звания) имеет запрещенные сочинения на русском языке и дает их читать другим, он был арестован и вместе с бумагами и книгами, найденными у него, доставлен в III отделение. Гиероглифов показал, что, находясь за границею, он читал запрещенные сочинения, но не распространял их. Так как в бумагах его не оказалось ничего подозрительного, то он был освобожден, со взятием от него расписки, что впредь не будет иметь запрещенных сочинений. В настоящем году, в бытность Гиероглифова издателем журнала "Гудок", когда запрещена была подозрительная виньетка на этом журнале, получено было сведение, будто бы Гиероглифов отпечатал несколько экземпляров этой виньетки и продавал их тайно^*. По частным сведениям известно также, что Гиероглифов покровительствует утинской партии и что он роздал до 70 экземпляров воззвания "Великорусе". Впрочем, в литературном кругу он не пользуется хорошей репутацией, да и сам, как оказывается, человек такого рода, что готов быть и консерватором, и либералом, лишь бы нажить деньги. Это вся задача его жизни, и он разрешает ее всеми способами.

^* (В деле "О журналах и газетах", находящемся в фондах III отделения (ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1857, ед. хр. 4, ч. 11), имеются интересные сведения об Александре Степановиче Гиероглифове.

Причастность А. С. Гиероглифова к публикации виньетки весьма спорна. Хотя он и являлся редактором газеты "Русский мир", но первые пять номеров "Гудка" редактировал известный сатирический поэт-искровец Д. Д. Минаев. Во взаимоотношениях между А. С. Гиероглифовым и Д. Д. Минаевым была заранее оговорена полная самостоятельность действий каждого. Между тем в III отделении стало известно, что "при запрещение виньетки у Гиероглифова, издателя "Гудка", не отобрали доски, а он отпечатал с нее много отдельных экземпляров, которые продает по 5 руб. Спекуляция эта весьма выгодная, так как на виньетку в городе большой спрос" (л. 34) (см.: Мих. Лемке. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб., 1904, стр. 148-165; И. Г. Ямпольский. Сатирические журналы 1860-х годов ("Искра", "Гудок", "Будильник").- В кн.: "Очерки по истории русской журналистики и критики". Л. 1965, кн. 2, стр. 172-176).)

17

Относительно степени виновности студента Николая Утина по делу о беспорядках, бывших в здешнем университете, обнаружены следующие обстоятельства.

Утин, по собственному его сознанию, на сходке студентов 23 сентября 1861 г. прочел с кафедры прошение редакторов студентского сборника (Утин был одним из редакторов) в совет университета, резюмировал выраженные на сходках и ходившие в студентском обществе мнения относительно новых дисциплинарных правил, протестовал против мнения принять матрикулы и не повиноваться им и наконец говорил о единодушии, которое должно быть у студентов для успешного хода их учреждений - студентской кассы и сборника. Некоторые же из других арестованных показали, что Утин предлагал студентам о единодушном поддержании порядка и о законном выражении желания студентов в случае надобности; что речь Утина направлена была против дисциплинарных правил и в ней предлагались меры к их изменению; что Утин объявлял о решении сходки не принимать новых правил и поднести адрес государю императору. Утин исключен из университета и отдан на поручительство родителей.

Кроме сего, по сведениям, имеющимся в III отделении, известно следующее: 1) Накануне демонстрации 8 марта была у Утина сходка, (на которой совещались о том, какую бы сделать демонстрацию по поводу высылки Павлова. Беспорядки, бывшие на лекции Костомарова, по общему убеждению студентов, произошли из утинской партии. 2) Утин, по собственному его отзыву, был в протестовавшей против прекращения публичных лекций партии главным лицом в числе содействовавших прекращению лекций; он был также главным депутатом на лекции Костомарова. 3) Воззвание насчет Павлова составлено, без сомнения, партиею Утина, что подтверждали девицы Блюммер и Александровская, а также студент Самарин. 4) Ходившее в Шах-клубе по рукам воззвание "Земская "дума", как рассказывал там полковник Лавров, составлено этою же партиею. 5) Утин находился в близких и постоянных сношениях с Чернышевским; партию его, кроме того, поддерживали: Благосветлов, Гиероглифов и Серно-Соловьевич. 6) В начале мая месяца Утин выехал в Москву и, как можно предполагать, с преступною целью.

18

Печаткин Евгений задержан был в сборище пред университетом в сентябре месяце 1861 г. впрочем, участия его в университетских беспорядках не обнаружено, а потому по освобождении из крепости он отдан на поручительство. По частным сведениям известно, что он, вместе с Николаем Утиным произвел беспорядки на публичной лекции Костомарова и составлял адрес в защиту Павлова и воззвание о нем^*.

^* (Против этих слов карандашом на полях написано: "вздор".)

Печаткин был также распорядителем публичных лекций и, как говорили, раздавал некоторым лицам воззвание к офицерам.

19

Гогоберидзе Виссарион за участие в университетских беспорядках исключен из числа студентов. По освобождении из крепости он жил в квартире Чернышевского. Подобно Утину и Печаткину, Гогоберидзе подозревается в составлении воззвания в пользу Павлова.

20

Преподаватель в разных учебных женских заведениях коллежский асессор Моригеровский состоял в 1861 г. учителем русской словесности в С.- Петербургском Технологическом институте; "о вследствие возбужденного подозрения, что он развивал в воспитанниках института вредные идеи о религии и правительстве, он был уволен от должности учителя.

В начале нынешнего года произошли в Технологическом институте беспорядки между воспитанниками, и причиною этих беспорядков, как по частным сведениям было известно, было то, будто бы Моригеровский давал читать воспитанникам листки "Колокола", "Будущности" и "Великорусса". Моригеровскому сделано в III отделении внушение и отобрана от него подписка, что впредь он не будет иметь никаких сношений с воспитанниками Технологического института.

21

Типографщик Тиблен знаком с Чернышевским. Было сведение частное, что рабочие Тиблена разносили воззвания.