41. Выписка из показаний, данных 19 и 20 апреля 1863 г. подполковником Н. В. Шелгуновым

(Опубликована в извлечениях М. К. Лемке ("Былое", 1906, № 4, стр. 146-147). Полностью - Н. А. Алексеевым ("Процесс", стр. 198-200), Подлинник: ЦГАОР, ф. 112, ед. хр. 37, лл. 441-443 об., 445-445, об.)

Вопрос. Комиссии известно, что вы знакомы с надворным советником Николаем Серно-Соловьевичем, братом его Александром, отставным титулярным советником Николаем Чернышевским, бывшим губернским секретарем, ныне государственным преступником, сосланным в каторжную работу Михайловым, и разжалованным в рядовые Всеволодом Костомаровым. Когда и по какому случаю с каждым из них познакомились, и какие были ваши к ним отношения? Кого, кроме их, еще имеете знакомых в Петербурге и вне оного?

Ответ. Всех упомянутых здесь лиц я знаю: Николая Серно-Соловьевича как домохозяина, у которого я квартировал, и как содержателя книжного магазина, Александра Серно-Соловьевича, как издателя на русском языке перевода Всемирной истории Шлоссера, Николая Чернышевского - как редактора "Современника", в котором я помещал свои статьи, Михайлова знал очень давно, и он жил у меня на квартире; наконец, Всеволода Костомарова видел раза два у Михайлова; мои отношения к этим лицам были такого рода: к Николаю Серно-Соловьевичу, как к домохозяину, с ним я познакомился при переезде к нему в дом в январе 1862 года, Александра Серно-Соловьевича видел раз, зимой 1861/62 года у г. Михайлова и потом по переезде в дом его брата получил от него работу - перевод истории Шлоссера. С Чернышевским имел отношение исключительно по поводу статей моих, помещавшихся в "Современнике". Знал г. Чернышевского, как литератора с замечательным талантом, но знакомства с ним не имел, посещая его исключительно по своим литературным делам. По какому случаю, как познакомился с Михайловым - не припомню, ибо знакомство наше давнее; но он жил у меня на квартире лет шесть или семь. Всеволода Костомарова я видел у Михайлова в конце 1860 или в начале 1861 года раза два, но знаком с ним не был. Знакомых в С.- Петербурге и вне оного, кроме лиц, с которыми я находился в служебных отношениях, не имел.

Вопрос. В комиссии имеется (сведение, что в 1861 г. вы при Всеволоде Костомарове написали возмутительное воззвание "Русским солдатам от их доброжелателей поклон" и передали рукопись сего воззвания Всеволоду Костомарову при Михайлове и что в составлении означенного воззвания принимали участие Чернышевский, Костомаров и Михайлов, из коих последним сделаны в том воззвании поправки. Комиссия, предъявляя вам это воззвание, находящееся в следственном деле, произведенном в 1861 г. в Москве, предлагает вам объяснить чистосердечно: когда, где и с какою целью вы его написали и для чего передали Костомарову и в чем заключалось участие в составлении сего воззвания Чернышевского, Костомарова и Михайлова?

Ответ. Предъявленное мне комиссией воззвание мне неизвестно, и рукопись его я никогда не передавал Всеволоду Костомарову, и какое участие в составлении его принимали Чернышевский, Костомаров и Михайлов, мне неизвестно.

Вопрос. Комиссии также известно, что вы принимали участие в написании отставным титулярным советником Чернышевским воззвания "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон", что воззвание это по получении от Чернышевского читалось Костомаровым и Михайловым в квартире последнего и что вы находились при этом чтении. Объясните с полною откровенностью все обстоятельства, относящиеся до написания Чернышевским сего воззвания и до участия вашего в его действиях по составлению воззвания.

Ответ. Участия в составлении такого воззвания не принимал и, читалось ли оно в квартире Михайлова Костомаровым, не знаю, потому что при этом не был. Что же касается до обстоятельств его написания, т. е. кем, когда и по какому случаю оно написано,- я этого не знаю.

Вопрос. Из дела видно, что вы предлагали Костомарову сходить к солдатам в казармы, поговорить с ними и прочесть им написанное вами воззвание, чтобы знать, какое оно произведет на них впечатление, что сами вы пошли в одни казармы, Костомарова послали в другие, сговорились сойтись в харчевне, что после того Костомаров пришел в ту харчевню и застал там вас с солдатами; по выходе из харчевни вы сообщили Костомарову, что солдаты слушали вас с восторженным участием и сделали вам много дельных замечаний; причем вы смеялись над трусостью Костомарова и неспособностью его к политическому агитаторству. Комиссия предлагает вам дать подробное по сему предмету объяснение.

Ответ. Все изложенное в настоящем вопросе я признаю совершенно неверным на меня показанием, ибо ничего даже подобного я не делал и не мог делать по совершенному незнанию русского солдата; с Костомаровым я даже и не имел случая сталкиваться, ибо служил постоянно по специальной и учебной лесной части.

На предложенный комиссиею 20 апреля 1863 г. полковнику Шелгунову вопрос он отвечал:

Вопрос. Во 2-м пункте ответов ваших на предложенные комиссиею 19 апреля вопросы вы показали, что отставного титулярного советника Чернышевского вы знали как литератора, но знакомства с ним не имели. Между тем в комиссии имеется письмо жены вашей к отставному капитану Авдееву, в котором она между прочим писала: "С отъездом Михайлова мы никого не видим из литературного круга, кроме Чернышевского". Так как из сего письма видно, что вы и жена ваша были знакомы с Чернышевским, то комиссия предлагает вам объяснить: почему вы отрицаете знакомство ваше с Чернышевским и какие были ваши к нему отношения?

На очной ставке, данной Костомарову с Шелгуновым, Костомаров показал:

Я уличал г. Шелгунова в том, что он при мне писал воззвание свое к солдатам; что переодетый ходил читать свое воззвание к солдатам, во время чего я встретил его с двумя или тремя человеками в харчевне. Г. Шелгунов, называя мои показания голословными, опровергает их тем, что я, будто бы помня хорошо разные мелочные подробности, не помню таких крупных фактов, как название казарм или имена солдат. Но я не непомню названия казарм и имен солдат, а не знал их вовсе, так как г. Шелгунов не сообщал мне ни того, ни другого. То же, что г. Шелгунов считает, по-видимому, мелочью, как напр. разговор наш по поводу составления манифеста к солдатам, я не мог забыть, так как сам принимал в этом деле самое живое участие.

Ответ. Знакомства или, вернее говоря, того, что я знал Н. Чернышевского, я не отрицал; но только делал различие между выражениями: "знал" и "был знаком", понимая под последним, как говорят, "водил хлеб-соль". Такого рода знакомства я с Чернышевским не имел и до конца 1861 г.^*, когда Михайлов был предан суду, с Чернышевским почти не виделся. С этого же времени я видел Чернышевского чаще, потому что, принужденный оставить службу, я обратился к литературным занятиям и стал помещать статьи в "Современнике", который редактировал Чернышевский. 1863 г., апреля 20 дня.

^* (В выписке ошибочно указан 1862 год.)

На сии улики Шелгунов отвечал:

Воззвания "к солдатам" я никогда не писал, переодетый к солдатам читать его не ходил, и г. Костомаров никогда не встречал меня с двумя или тремя солдатами в харчевне. Показывая голословно все это, г. Костомаров не указывает на казармы или солдат, с которыми я говорил, или куда я ходил, на харчевню, в которой он меня видел. Помня так хорошо разные мелочные подробности, он эти более крупные не помнит. Остаюсь при тех показаниях, которые я имел уже честь сделать комиссии.