Явление 10

Клементьев, Надя.

Надя (выходит). Хорошо вы поступаете, Платон Алексеич? Я сказала вам, что несогласна, а вы все-таки хотите говорить с Агнесою Ростиславовною - делаете именно то, чего не делать я просила вас. И что же это, наконец, вы хотите, чтобы меня отдали за вас насильно?

Клементьев. Если и повезем вас в церковь силою, скажите там "несогласна" - и священник откажется венчать.

Надя. Прошу вас говорить со мною серьезно, как я говорю с вами, а не отшучиваться.

Клементьев. Да чем же иначе, как не шуткою, отвечать на ваши слова? Разве вы серьезно думаете, что я хочу или соглашусь, чтобы вас отдали за меня насильно? Но действительно я хочу и обязан воспользоваться всеми средствами убеждения, чтобы вы отбросили напрасные ваши страхи. Вы сами сказали, что мнение Агнесы Ростиславовны очень важно для вас, - как же я не должен попросить ее ободрить вас?

Надя.. Мои опасения напрасны? Это как же? Я очень ясно видела, что вы были совершенно смущены моими словами, - вам нечего было возразить, или в эти две-три минуты все те десятки, может быть сотни, неравных браков из несчастных сделались счастливыми? Покажите мне эту перемену, покажите мне, что в эти три минуты свет перевернулся, мужики привыкли элегантно вальсировать, аристократы стали ловко и усердно пахать и косить, - о, покажите мне, что исчезла разница сословий и воспитаний, - и я буду очень рада, - за всех, и за себя, но пока этого нет, неровные браки остаются неровными, т. е. безрассудными, погибелью, и вы не переубедите меня пока есть v меня хотя капля здравого смысла.

Клементьев. И не буду переубеждать. И пусть будет по-вашему, что неровные браки не могут быть счастливы. Вы сбили меня с толку вашими неровными браками. Вот сейчас только опомнился и разобрал, что не следовало и рассуждать о счастьи или несчастьи неровных браков. То, что я предлагаю вам, не имеет никакого отношения к этим мыслям. В нашем браке не будет никакого неравенства. У вас нет ничего, - и мое богатство точно такое же. Вы живете тем, что работаете и мне без работы нечем жить. Привычки у нас одинаковые: трудолюбие, подавление в себе пустых прихотей, - и стремления одинаковы: жить тихо, смирно, честным трудом. Равны ли мы? Того мало, что мы равны, моя милая, ненаглядная: мы с тобою один и тот же человек, - как же нам не жить заодно? Давай руку, ты, живущая моей жизнью, мне, живущему твоею жизнью, - давай мне руку на любовь, - не ко мне, к себе самой: я - это ты; ты - это я. (Она будто в забытьи, как околдованная, машинально дает ему руку, - но встрепенувшись, вырывает руку и закрывается, - не с отчаянием, а с грустным спокойствием.)

Надя (закрываясь, тихо и грустно). Боже мой, как легко тому, кто выучился говорить, обмануть, обольстить бедную, почти безграмотную! Платон Алексеич, ваши слова прекрасные, но пустые слова. Я своих слов не умею защитить, и они не хороши, - но в них правда. Я не равная вам и не жить нам вместе, пока бог не отнимет у меня рассудка. (Молчит. Слышатся сдерживаемые тихие рыданья.) Жаль мне вас, потому что я знаю: у вас честное сердце, искреннее, и вы любите меня всею душою... Жаль мне и себя самой, потому что и я люблю вас... Но... но, мой милый друг... (постепенно рыдания усиливаются и оттого голос все громче) не быть нам сильнее своей судьбы, не переменить мне своего прошлого... не быть мне достойною вас... не переменить и вам своего прошлого, не разучиться всему хорошему, чему научились вы... не унизить вам себя до того, чтобы не постыдиться своей любви к дуре... (это уже почти крики) безграмотной, с подлыми привычка...